С первых дней в борьбу с невидимым врагом включились пожарные, военные, сотрудники органов внутренних дел и внутренних войск, воины запаса. Неся службу в условиях сложной радиационной обстановки, без достаточных средств защиты, знаний и опыта, они являли собой действительно подлинный образец бескорыстного и самоотверженного служения Отечеству и людям. Одним из них был наш земляк подполковник в отставке Петр Перешиваный.
– В 1986 году я служил на станции Красный Берег Жлобинского района Гомельской области на базе горючего, – начинает рассказ Петр Дмитриевич. – Страна была большая, куда приказ пошлет, там и служишь. Когда произошла авария, никто конкретно не говорил, что там случилось. Я получил приказ убыть в командировку. Лишних вопросов никто не задавал. Понимали, что случилось что-то серьезное, но насколько нахождение в зоне опасно для людей, мы тогда еще не осознавали.
Я проходил службу в составе 2-й оперативной группы Белорусского военного округа начальником службы горючего в августе – сентябре 1986 года. В задачи нашей группы входило продовольственное, медицинское обеспечение подразделений, обеспечение горюче-смазочными материалами транспорта, задействованного на ликвидации.
Зона отчуждения на белорусской территории по периметру составила более 130 км. Радиационный фон там составлял от 1 мР/ч и более. Чтобы снизить уровень радиации, снимался верхний слой земли, который потом свозили в специальные могильники.
Очаги были разные: на одном участке рядом находились сильно зараженные места и слабее – некоторые пятна излучали до 15 рентген. Возле таких зон можно было находиться ограниченное время, потому работали по очереди.
Особенно доставалось тем, кто работал на дезактивации. Поражали, конечно, масштабы беды, обрушившейся на всех. Было как-то дико видеть: ездишь по дороге, а ее моют по несколько раз за день специальными растворами. И от них трасса буквально белая. И по обочинам предупреждающие знаки: «Съезд запрещен – радиация». Вокруг поля, заросшие бурьяном выше человеческого роста, пустые села, своры одичавших собак, кладбища автомашин, абсолютно новых, которые сделали всего по 2–3 рейса на станцию.
Плохо то, что у радиации нет ни цвета, ни запаха. Прибыли как-то в одно подразделение, стоявшее недалеко от Днепра, а там бойцы едят свежую рыбу. Оказывается, их местные рыбаки угощали. Медик наш увидел это и за голову взялся. Природа очень красивая, деревья ломятся от яблок, вишни спелые, овощи на грядках – соблазнов много. А есть ничего нельзя. Все продукты привозные. Возможно, что кто-то и пробовал эти фрукты и овощи, консервы надоедали, а за всеми не уследишь.
В ликвидации катастрофы и ее последствий принимали участие тысячи представителей самых разных профессий. Стоит отметить, что ликвидаторы, работая возле ЧАЭС в 1986 году, имели ограничения по предельной дозе облучения. Для каждого ликвидатора суммарная предельная доза облучения составляла 250 мЗв (милизивертов). После достижения этого порога накопленной дозы ликвидатора аварии на ЧАЭС больше не допускали до опасной работы и отправляли из Чернобыля. В 1987 году это ограничение сократилось до 100 мЗв, а в 1988-м – до 50 мЗв.
Запомнились, конечно, люди с их героизмом и чувством долга, почти без особых средств защиты, кроме как марлевых повязок, работавшие и день и ночь, ликвидируя последствия катастрофы. Каждый вносил свою лепту в общее дело ради будущего, порой не задумываясь о себе. За выполнение боевой задачи в особых условиях ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС я был представлен к правительственной награде – медали «За боевые заслуги».
Какие впечатления вынес из зоны катастрофы? Поначалу мы не полностью осознавали всю опасность, которая постоянно витала над нами и вокруг нас на каждом шагу. Была поставлена задача – и мы честно ее выполняли. Сейчас дают о себе знать разные болячки. У меня, к примеру, проблемы со щитовидкой. Многих моих сослуживцев уже нет в живых. Но мы никого не виним и не обижаемся. Время было такое: сказано делать, значит, делаем. Мы – люди военные!
Хочется верить и надеяться, что такого больше никогда не повторится. Очень высокую цену – жизни и здоровья – мы заплатили за катастрофу на ЧАЭС.
Игорь БОЯРКИН
